Спектакль «Разговоры беженцев» (режиссер Владимир Кузнецов, художественный руководитель Константин Учитель) поставлен по одноименной пьесе Бертольда Брехта, написанной в Финляндии во время Второй мировой войны. Место действия спектакля тоже неслучайно – Финляндский вокзал, с которого отправляются и прибывают поезда из города Хельсинки. До начала спектакля зрителям выдают небольшой комплект аппаратуры: наушники и приемник, чтобы удобнее было подслушивать разговоры героев в исполнении Максима Фомина и Сергея Волкова. Зрители становятся свидетелями приватного разговора двух беженцев. А говорят они много и о многом: о войне, о фашизме, о жизни, о стране, о бытовых и не очень бытовых вещах. Обо всем том, что и по сей день актуально. Герои ничем не выделяются из толпы, иногда они смешиваются с другими пассажирами, иногда их теряешь в толпе самих зрителей, и тогда под звуковой ряд начинаешь подстраивать уже свой ряд визуальный. Голоса героев сливаются с вокзальным шумом: объявления о прибытии и отправлении поездов, обрывочные фразы мимо проходящих людей, звуки шагов и звук открывающейся молнии на рюкзаке, звук мотора мимо проезжающей машины. Благодаря тому, что весь аудиоряд идет через наушники, создается эффект оторванности от обычного мира: будто создается особый маленький мир, в котором увлеченно говорят о том, что волнует. Все постороннее – лишь приложение к разговору.

Место действия спектакля – территория вокзала: залы ожидания, вокзальное кафе, выходящее прямо на перрон, привокзальная территория. Зрители следуют за человеком с красным флажком. Вокзал – нетеатральное пространство, но по стечению обстоятельств в этот день все благоволило постановщикам. Складывалось ощущение, что вокзал сам стремился подстроиться под происходящее. Вот речь идет про пуговицы, про их взаимосвязь с войной и порядком – навстречу идет группа солдат или охранники в белых рубашках, и невольно бросаешь взгляд на пуговицы. Вот проскользнула фраза про Чарли Чаплина, и в следующий момент герои садятся на сиденья под большим телевизором, на экране которого как раз идет фильм с ним. Разговор заходит о войне – герои и зрители сидят в зале ожидания, в котором по чистой случайности также собрались российские военнослужащие, совсем еще молодые парни. Речь все еще идет о войне, и впереди сидящий мальчик примерно семи лет с игрушечным автоматом в руках поднимается со своего места и начинает бегать, размахивая игрушечным оружием, пока охранник равнодушно проходит мимо – были ли так задумано или совпадение? Это уже не важно. Визуальный ряд так или иначе создает себя сам. В какие-то моменты герои, когда речь заходит об их историях из жизни, подсаживаются к зрителям и рассказывают уже лично им. Получается, что ты не просто свидетель, но и участник. Будто тебе позволили войти в разговор на несколько минут.

На протяжении двух часов зритель следует за героями, за их разговором. Разговор выводит героев на улицу, в зал международного отправления. И зрителей предупреждают, что мы приближаемся к границе Российской Федерации. Вернувшись в здание вокзала, герои и зрители, которых разговор уже даже заставил спускаться-подниматься несколько раз по лестнице, разделяются, а после герои исчезают за турникетами. Идти дальше к поездам зрителям нельзя. Но это еще не конец. В наушниках вместо голосов звучит старая немецкая песня, весьма неожиданная после вокзальной какофонии. И зрителя приводят в вокзальное кафе, где можно наблюдать за героями через большое окно во всю стену. Может и другие люди, ничем не выделяющиеся, на которых мы даже не обратим внимания, говорят о тех же проблемах?

В конце спектакля звучит объявление, что поезд в Хельсинки задерживается по техническим причинам. Случайность, которая оказалась символичной. И, кажется, что вокзал – несценическое, непредсказуемое пространство, тоже участвовал в спектакле и был одним из героев.