7 августа
Место-Действие
София Дымшиц
Место-Действие
София Дымшиц
«Проходите, пожалуйста!»
Этот возглас, повторяемый на все лады, стал своеобразным лейтмотивом перформанса «Ле-Ле-Левша». Зрители, ведомые участниками воркшопа, бредут по парку Лесотехнической академии. Тут только успевай смотреть по сторонам: даже на пути от одной локации к другой, когда нет действия, взгляд невозможно оторвать от пространства.
Перформанс-прогулка стал финалом проекта «Место – действие», который проводили Павел Семченко (Инженерный театр АХЕ) и Сергей Падалко (мастерская «Витрувий и сыновья»). Название проекта не случайно: участники лаборатории пытались по-новому осмыслить взаимоотношения между архитектурой (место) и театром (действие).Весь проект был построен вокруг инсталляций, созданных в рамках фестиваля экспериментальной архитектуры «Древолюция».
Пожалуй, «действие» затмило «место», по крайней мере, во время показа на инсталляции едва обращаешь внимание. Участники творческой лаборатории больше работают с самим пространством парка, чем с возведенными в нем объектами. Далеко не ко всему, сооруженному в рамках перформанса, создатели привлекали внимание зрителя. На что-то смотришь, переходя от одной локации к другой, и тут уж как повезет: заметишь или нет. Например, скромно расположившиеся на склоне холма арбузы – словно они всегда там росли.
Лабораторный характер действия отозвался в костюмах участников. Белая, закрытая, ненарядная одежда, плотные матерчатые перчатки и дождевики сверху – не то защитные костюмы, не то рабочие халаты.
Отправной точкой воркшопа стало произведение Николая Семеновича Лескова «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе». Разумеется, перформанс довольно далеко ушел от первоисточника, в большей части эпизодов связь скорее ассоциативная.
Впрочем, эпизод подковывания блохи читается очень четко. Со спокойной деловитостью рабочих или ученых перформеры ходят туда-сюда по доскам, проложенным между бетонными резервуарами. Затем достают длинные деревянные клинья-зубцы. Одни начинают вбивать их в землю, другие уходят подальше создавать мерный шум (толи кузницы, толи фабрики). Кто-то приставил один клин к другому – получился телескоп.
Среди всей этой работы скачет, переваливаясь с ноги на ногу, кудрявая девушка в красном платье– блоха. В руках у нее два зубца, она приставляет их то ко лбу, то к бокам.
Но вот «блоху» ловят – два клина планомерно вгоняют в землю, действие напоминает деревянную игрушку: два молодых человека по очереди бьют то по одному, то по другому зубцу, а девушка то одну, то другую руку отдергивает. Затем клинья приматывают скотчем к ногам «блохи», еще два к рукам. Подковали.
Не только клинья, но и большинство реквизита сделано из дерева. Много работали с обычными досками. Их красили, с ними совершали упражнения, складывали в буквы «Л», волокли, гребли ими, и наконец, пускали в плаванье, чтобы вытащить на другом конце пруда и прочитать, написанную на них цитату из Лескова – единственный текст на весь спектакль.
Как обычно, в таких показах вопрос, кто кому нужнее: исполнитель зрителю или наоборот, остается открытым. В «Ле-Ле-Левше» отношения между зрителями и исполнителями особые. Пару раз зрителям даже дают внести свой вклад в происходящее: можно, если не боишься запачкаться, принять участие в разрисовывание белой стены местного сарая, на которую перформеры, не скупясь, выплескивают из ведер краску. Торжественное утопление в озере огромной деревянной левой руки тоже не обходится без зрительского участия. Павел Семченко, размахивая тромбоном, руководит, а все хором считают:«Раз! Два! Три!». Однако полного включения, равенства между зрителями и перформерами нет, как, впрочем, нет и четвертой стены, закрытого действия, за которым мы наблюдаем.
При том, что перформанс использовал парк Лесотехнической академии, скорее, как площадку, как задник, а не как материал для работы, а исполнители воспринимались словно наклеенными поверх пространства, существующими в другом измерение, под конец, вдруг оказалось, что смотришь не на участников воркшопа и их действия, а на место вокруг них: сам показ слился с природой, мерные движения людей не выделяются из движений деревьев, которые колышутся на ветру.
Этот возглас, повторяемый на все лады, стал своеобразным лейтмотивом перформанса «Ле-Ле-Левша». Зрители, ведомые участниками воркшопа, бредут по парку Лесотехнической академии. Тут только успевай смотреть по сторонам: даже на пути от одной локации к другой, когда нет действия, взгляд невозможно оторвать от пространства.
Перформанс-прогулка стал финалом проекта «Место – действие», который проводили Павел Семченко (Инженерный театр АХЕ) и Сергей Падалко (мастерская «Витрувий и сыновья»). Название проекта не случайно: участники лаборатории пытались по-новому осмыслить взаимоотношения между архитектурой (место) и театром (действие).Весь проект был построен вокруг инсталляций, созданных в рамках фестиваля экспериментальной архитектуры «Древолюция».
Пожалуй, «действие» затмило «место», по крайней мере, во время показа на инсталляции едва обращаешь внимание. Участники творческой лаборатории больше работают с самим пространством парка, чем с возведенными в нем объектами. Далеко не ко всему, сооруженному в рамках перформанса, создатели привлекали внимание зрителя. На что-то смотришь, переходя от одной локации к другой, и тут уж как повезет: заметишь или нет. Например, скромно расположившиеся на склоне холма арбузы – словно они всегда там росли.
Лабораторный характер действия отозвался в костюмах участников. Белая, закрытая, ненарядная одежда, плотные матерчатые перчатки и дождевики сверху – не то защитные костюмы, не то рабочие халаты.
Отправной точкой воркшопа стало произведение Николая Семеновича Лескова «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе». Разумеется, перформанс довольно далеко ушел от первоисточника, в большей части эпизодов связь скорее ассоциативная.
Впрочем, эпизод подковывания блохи читается очень четко. Со спокойной деловитостью рабочих или ученых перформеры ходят туда-сюда по доскам, проложенным между бетонными резервуарами. Затем достают длинные деревянные клинья-зубцы. Одни начинают вбивать их в землю, другие уходят подальше создавать мерный шум (толи кузницы, толи фабрики). Кто-то приставил один клин к другому – получился телескоп.
Среди всей этой работы скачет, переваливаясь с ноги на ногу, кудрявая девушка в красном платье– блоха. В руках у нее два зубца, она приставляет их то ко лбу, то к бокам.
Но вот «блоху» ловят – два клина планомерно вгоняют в землю, действие напоминает деревянную игрушку: два молодых человека по очереди бьют то по одному, то по другому зубцу, а девушка то одну, то другую руку отдергивает. Затем клинья приматывают скотчем к ногам «блохи», еще два к рукам. Подковали.
Не только клинья, но и большинство реквизита сделано из дерева. Много работали с обычными досками. Их красили, с ними совершали упражнения, складывали в буквы «Л», волокли, гребли ими, и наконец, пускали в плаванье, чтобы вытащить на другом конце пруда и прочитать, написанную на них цитату из Лескова – единственный текст на весь спектакль.
Как обычно, в таких показах вопрос, кто кому нужнее: исполнитель зрителю или наоборот, остается открытым. В «Ле-Ле-Левше» отношения между зрителями и исполнителями особые. Пару раз зрителям даже дают внести свой вклад в происходящее: можно, если не боишься запачкаться, принять участие в разрисовывание белой стены местного сарая, на которую перформеры, не скупясь, выплескивают из ведер краску. Торжественное утопление в озере огромной деревянной левой руки тоже не обходится без зрительского участия. Павел Семченко, размахивая тромбоном, руководит, а все хором считают:«Раз! Два! Три!». Однако полного включения, равенства между зрителями и перформерами нет, как, впрочем, нет и четвертой стены, закрытого действия, за которым мы наблюдаем.
При том, что перформанс использовал парк Лесотехнической академии, скорее, как площадку, как задник, а не как материал для работы, а исполнители воспринимались словно наклеенными поверх пространства, существующими в другом измерение, под конец, вдруг оказалось, что смотришь не на участников воркшопа и их действия, а на место вокруг них: сам показ слился с природой, мерные движения людей не выделяются из движений деревьев, которые колышутся на ветру.
